Проект Остров Льда_Иерусалимский цикл накопления

Бизнес Храма состоял из видимой части и невидимой (или, по крайней мере, не афишируемой) части. О видимой части бизнеса Иерусалимского храма узнаем из Евангелий, в которых говорится об изгнании Иисусом Христом торговцев и менял из храма. Это торговля животными и птицами и обмен денег (Катасонов, 2015, С.113).

Торговля. В течение года в Иерусалиме происходило несколько праздников (главный из них – Пасха), на которые стекалось громадное количество людей – как из Иудеи, так из других стран и территорий (Катасонов, 2015, с.114).

Финансовые олигархи-священники монополизировали торговлю жертвенными животными и птицами. Торговля на территории храма была полностью им подконтрольна. Например, пара голубей, которая за пределами храма стоила один сикль, в храме стоила в двадцать раз больше. Налицо неприкрытый грабеж бедных и скромных паломников, которых вынуждали покупать животных для жертвоприношения в храмовых лавках. Разница в цене в двадцать раз, поскольку торговля «жертвенным живым товаром» происходит на территории Банка-Храма.

Обменные операции. Паломники прибывали в Иерусалим со всех концов света и привозили самые разнообразные монеты (более двадцати видов), в основном римские и греческие. Чаще серебряные, но изредка попадались и золотые. Этими монетами нельзя было осуществить уплату храмовой подати, поскольку они содержали языческую символику. Так, самой распространенной монетой в Палестине во времена Христа была серебряная монета Антиохийской чеканки – тетрадрахма, приравненная по весу к 4 динариям Римской чеканки. Изображение кесаря делали эти деньги непригодными для прямых взносов в ветхозаветный храм.

Языческие, или неверные с точки зрения банка-храма монеты, надо было разменять на монеты еврейской чеканки – единственные деньги, которыми можно было уплачивать храмовую подать.

Учитывая дефицит монет еврейской чеканки, обменные операции были очень выгодными для менял, соответственно, грабительскими для паломников. По разным оценкам, комиссия при размене составляла 30–40%,^{^[1]} а при размене монет большого номинала еще выше. Существовало что‑то наподобие прогрессивной шкалы по комиссионным платежам. (Катасонов, 2015, с.115-116). Довольно выгодные операции, в которых сикль – условно твердая валюта, остальные подчинены ей и обмениваются с прибылью в пользу храма.

Каковы были общие обороты торгово‑разменного бизнеса в Иерусалиме. Для этого надо понять, сколько людей стекалось на праздники в храм. Иосиф Флавий рассказывает, что однажды при Нероне священники сосчитали людей, которые явились на праздник Пасхи в Иерусалим. «Священники сосчитали 256 500 жертвенных агнцев. А за каждым столом за одним агнцем сидело не меньше десяти человек. Бывало и так, что за таким столом сидело до двадцати человек. Но если даже считать на одного агнца десять человек, то мы все же получаем 2 700 000 душ».^{^[2]}

C другой стороны, каждый приходивший в Иерусалим мог платить не только за себя, но также за своих родственников, соседей, друзей, которые по тем или иным причинам не смогли отправиться в путешествие. Получается, что в казну храма во время праздника поступали подати, по крайней мере, за 1 миллион человек. Это как минимум полмиллиона сиклей. Если даже взять консервативную оценку комиссии по обменным операциям, равную 20%, складывается сумма комиссионного дохода менял, равную 100 тысяч сиклей. Если пересчитать в таланты, то получим сумму податей, равную 200 талантам, а сумму комиссионного дохода менял, равную 40 талантам (Катасонов, 2015, С.117).

Храм как Склад товаров. Изначально казна храма создавалась для того, чтобы обеспечивать, прежде всего, нормальное функционирование самого храма – выплачивать жалованье священникам и левитам, осуществлять ремонт и строительные работы в пределах храмовой территории, приобретать необходимые для богослужений предметы (масло, ладан, вино, священнические одеяния и т. п.).

Эти одежды должны были сохраняться, но для каждой следующей группы священников требовались новые, причем одежды священника должны быть специально сотканы, а не сшиты. Сегодня в Йерихо (Иерихоне) археологи находят гигантские склады продукции, которая производилась для Храма.

Кроме массы льняной, хлопковой и шерстяной одежды и различных тканей, которые должны были быть изготовлены строго определенным образом.

Храму требовались: вино для возлияний и масло для воскурений; дерево, которое сжигалось на жертвеннике; сосуды, как правило, из драгоценных металлов или из камня – и все это далеко не исчерпывало список продукции, необходимой для храмовых нужд.

Еще надо было сажать деревья, растить животных, которых приносили в жертву в Храме, выращивать лен и хлопок, ткать одежду, изготавливать украшения, сосуды и другую утварь для Храма. Таким образом, необходимость в целом ряде специальностей вызывалась и поддерживалась Храмом»^{^[3]} (Катасонов, 2015, С.44).

Вся вышеперечисленная активность свидетельствовала о плановой, планомерной организации «культового производства», подчиненного задачам накопления капиталов, сохранение и поддержание, по возможности, независимой государственности. Рабочие места занятых в материальном производстве по обеспечению нужд Храма-банка увеличивали стоимостную составляющую накопленного богатства, сохраняя до определенного момента, как устойчивость валюты иудеев, так и саму возможность накапливать «сокровища Храма» в денежной и товарной форме.

Невидимая часть бизнеса храма

Храм как банк. С экономической точки зрения «Храмовая Корпорация» являлась кроме прочего крупнейшим собственником, способным довольно оперативно распоряжаться своим капиталом.^{^[4]} Очевидно, что такое использование денег казны не афишировалось, это была закулисная деятельность храма.

Можно отметить, по крайней мере, три направления такого использования капитала:

1) ростовщичество; 2) торговля драгоценными металлами; 3) операции с недвижимостью, землей, сдача в аренду земельных участков, торговля и т.п.

Предположение В.Катасонова о том, что иерусалимские олигархи занимались ростовщичеством, базируется на том, что в древнем мире (Вавилон, Египет, Греция, Рим) храмы почти всегда выполняли банковские функции (порой религиозные функции отходили на второй план) (См.Катасонов, 2015, с.118). И в этом предположении нет противоречия.

Например, храмы Древней Греции: «Серьезными конкурентами частных банкиров являлись древнегреческие храмы с их огромным богатством. …Дельфийское, Эфесское, Делосское и Самосское святилища давали из своих храмовых сокровищ взаймы большие суммы как частным лицам, так и на общественные предприятия, сравнительно за невысокий процент (например, известен делосский заем из 10 % на 5 лет)»^{^[5]} (Катасонов, 2015, С.119)

Нет оснований полагать, что Иерусалимский храм являлся исключением: «Иерусалимский храм, храм александрийских евреев в Египте, греческие и римские храмы в первую очередь были банками и только во вторую – центрами религиозной жизни».^{^[6]}

Иерусалимский храм называют не просто банком, а международным банком: «Сокровищница храма Господня в Иерусалиме была по существу (если не считать аналогичных учреждений при языческих храмах Вавилона, Ассирии и Египта) <…> главным международным банком, обслуживающим самые различные финансовые интересы».^{^[7]}

Типичным, или закономерным для собственников, в товарной или денежной форме является то, что эти собственники теряют свои человеческие свойства настолько, насколько отношения собственности превращают этих людей в орудия, инструменты работающего накопления стоимости. Для ранних форм «протокапиталистического» накопления в банках-храмах особых отличий нет. Поэтому «профессиональная» принадлежность банковских служащих к социальной категории культовых служителей нисколько не меняет дела. Такие «работающие денежные капиталисты» есть олицетворение действующего, в данном случае денежного по большей части капитала, и полностью подчинены логике и закономерностям движения капитала, как наиболее развитой из форм собственности. Искать у работающего капитала признаки совести, долга, чести так же глупо, как полагаться на филантропию ростовщика.

Напомним, что евреи, вышедшие из земли Ханаанской, побывавшие в Египте, а еще в VI веке до н.э. пережившие плен в Вавилонском царстве, усвоили многое из богатого опыта отношений собственности в части товарно-денежных операций. После этого торговля и ростовщичество стали довольно приметными занятиями среди евреев, располагающих деньгами, недвижимостью или доступом к товарной массе.

«Согласно наиболее распространенному мнению, первые ростовщики появляются среди евреев лишь после разрушения Первого Храма и их массового изгнания в Вавилон. И это понятно: та, происшедшая две с половиной тысячи лет назад, депортация значительной и вдобавок наиболее обеспеченной части еврейского народа за пределы родной земли носила, как известно, относительно «цивилизованный характер», - пишет П.Люкимсон. «Это проявилось, …в том, что евреям разрешили взять с собой большую часть накопленного ими имущества. Оказавшись в Вавилоне – стране с развитой системой ростовщичества – бывшим зажиточным еврейским земледельцам, не владеющими навыками каких‑либо ремесел, по сути дела, не оставалось ничего другого, кроме как заняться торговлей и ростовщичеством, на ходу обучаясь премудростям этих занятий у местных жителей, тем более что Тора не запрещала выдавать процентные ссуды неевреям»,^{^[8]}

Папирусы из Элефантины свидетельствуют, что в V веке до н.э. среди живших там евреев выдача денег в рост друг другу была вполне обычным явлением».^{^[9]} С.121

Храм Иерусалима был наиболее охраняемым и безопасным для хранения ценностей объектом, что сделало его своеобразным «сберегательным банком». В Краткой еврейской энциклопедии отмечается: «В храмовой казне также хранились вклады частных лиц, например, деньги вдов и сирот; однако по большей части это были вклады богачей. Эта часть храмовой казны была так велика, что даже Иосиф Флавий отметил: Храм был «главным хранилищем всего еврейского богатства»^{^[10]} (Катасонов, 2015, С.125).

«Неприкосновенность храмовых сокровищниц привлекала к ним значительные вклады от частных лиц, правителей и городов. Пускали ли храмы в оборот вверенные им вклады и платились ли по ним какие‑нибудь проценты – неизвестно».^{^[11]} Учитывая, что служащие Иерусалимского храма заимствовали опыт других храмов, а другие храмы пускали депозитные деньги в оборот,^{^[12]} можно предположить, что Иерусалимский храм также занимался такими операциями (Катасонов, 2015, С.126).

Операции с драгоценными металлами. Второе направление «невидимого» бизнеса Иерусалимского храма – торговля драгоценными металлами (золотом и серебром). Отметим, что в Древнем Израиле и в Древней Иудее из двух драгоценных металлов – золота и серебра – именно золото было в относительном избытке по сравнению с серебром.

Храм Соломона, читаем мы в книгах Ветхого Завета, ломился от золота, а серебряные украшения храма упоминаются гораздо реже. Из Ветхого Завета узнаем, что благодаря плаванию еврейских судов во времена царя Соломона в таинственную страну Офир в Израиле появилось такое количество золота, что почти все принадлежности домашней утвари этого царя были сделаны из золота. Соломон получал 666 талантов золота в виде ежегодной подати (3 Цар. 27: 19). Царица Савская подарила ему 120 талантов золота (3 Цар. 27: 10).^{^[13]}

Серебро хлынуло широким потоком в Иудею после ее завоевания имперским Римом, то есть в I веке до н.э. Это объясняется тем, что в ряде провинций Римской империи имелись богатые месторождения серебра, соответственно белого металла было относительно больше, чем желтого.

Добыча серебра в эпоху римского владычества велась на месторождениях Малой Азии, в Испании. Золото добывалось в Египте. Древняя Иудея находилась на перекрестках торговых путей между центрами добычи золота и серебра. Она, безусловно, пользовалась своим положением, целенаправленно извлекая арбитражную прибыль^{^[14]} за счет различий в ценах драгоценных металлов в местах добычи золота и серебра (Катасонов, 2015, С.126-127).

Известный западный специалист по золоту П.Л.Бернстайн: «На протяжении почти всей истории цена серебра колебалась в диапазоне от 5 до 8% стоимости золота. То есть пропорция обмена была от 1:12 до 1:20. Однако из‑за отсутствия месторождений серебра у древних египтян цена серебра была 10%, а соотношение обмена равнялось 1:10».^{^[15]} Эксперт констатирует факт более высокой цены на серебро в Древнем Египте (когда уже существовала Александрия) (Катасонов, 2015, С.128).

Алгоритм операций с драгоценными металлами был примерно следующий:

а) серебряные и золотые деньги притекают в Иерусалим в виде храмовой подати из разных мест Римской империи;^{^[16]} (поток организован фактом наличия храма и массированной религиозной пропагандой сбора податей «на храм» среди всех жителей Иудеи и «иудеев» рассеяния);

б) затем золото направляется в Рим и в Дамаск, где оно обменивается на относительно дешевое серебро; серебро направляется в Александрию, где оно обменивается на относительно дешевое золото;

в) серебро, полученное в результате обменной операции, из Рима и Дамаска направляется в Александрию; соответственно, золото, полученное в результате обмена в Александрии, перебрасывается в Рим и Дамаск. Вполне вероятно, что последующие перемещения драгоценных металлов осуществлялись без их захода в Иерусалим (Катасонов, 2015, С.129).

Большая часть металлического запаса храма находилась в обращении. На любой момент времени остатки денежных средств в казне храма были достаточно скромными. Однако все потоки драгоценных металлов контролировались теми, кому изначально принадлежали драгоценные металлы, пущенные в оборот. Финансово-религиозная верхушка Иерусалима управляла казной храма. Скорее всего, свою долю в капитале имели также партнеры финансовых олигархов Иерусалима по бизнесу – торговцы Александрии и торговцы Рима. Таким образом, в связи с торговлей драгоценными металлами в Средиземноморском регионе сложился своеобразный «треугольник»: Иерусалим – Рим – Александрия. Каждый город-элемент треугольника зарабатывал свою дельту. При этом наибольшую прибыль очевидно получал Иерусалим, так как здесь сходились потоки и монетного серебра, и монетного золота, уже очищенные от затрат на добычу и изготовление металлов в монетах. Таким образом, иерусалимские дельцы имели дело с «чистым денежным материалом», используя к тому же право монополии шекеля в обменных сделках в пределах своей территории.

Чиновники Рима осознавали, что операции с драгоценными металлами, с одной стороны, ведут к укреплению позиций Иерусалима, с другой стороны, увеличивают доходную часть бюджета империи.

Кроме того, торговля драгоценными металлами в Средиземноморье приводила к тому, что серебро, которое чеканилось в Риме (динарии), уходило из обращения. Золотых монет (назывались «ауреи») как средства торгового обмена и платежа Римом чеканилось мало. Таким образом, римских монет хронически не хватало^{^[17]} (Катасонов, 2015, С.130).

Операции с недвижимостью. Третье направление «невидимого» бизнеса храма – операции с недвижимостью, сдача в аренду земельных участков, торговые операции (помимо торговли драгоценными металлами). Об этих коммерческих операциях «иерусалимских князей» у дореволюционного автора Б.Гладкова: «Они владели тучными полями, засеваемыми пшеницей, а также виноградниками и садами масличных деревьев.

Международная торговля. Все же главный доход служителям храма-банка давали торговля и промышленность. Собственные корабли «князя» привозили ему серебро из богатейших испанских рудников, а отправляемые им на восток караваны привозили шелковые ткани и различные пряности. Во всех приморских городах до Гибралтара у «иерусалимских князей» были большие торговые склады, банкирские конторы и агентуры»^{^[18]} (Катасонов, 2015, С.131). Таким образом, структуры Храмовой Корпорации объединяли как оборот товаров, так и оборот денежного материала, а также (в известной степени) контроль над движением материала для изготовления серебряных и золотых монет. Все вместе эти условия обеспечивали безусловные преимущества Иерусалимского цикла накопления в сравнении с другими городами и империями ближнего и дальних регионов тогдашней Ойкумены.

Примечательно, что до вавилонского пленения евреи не особенно проявляли себя на поприще торговли. Любые их попытки в этой сфере оканчивались неудачно, так как в торговле полностью господствовали финикийцы, у которых иудеи многому научились.

Между тем и ростовщичество, и торговля после вавилонского плена стали основными занятиями тех евреев, которые не вернулись на родину. П.Люкимсон пишет об этом: «По мнению историков, торговля начинает занимать заметное место в среде еврейских занятий… в период первого, Вавилонского изгнания, когда тысячи еврейских пленников, многие из которых ушли в изгнание с нажитым ими добром, поселяются в крупных городах Вавилонской империи».^{^[19]}

Евреи начинают заниматься как внутренней, так и международной торговлей, причем значение второй все больше возрастает: «…вскоре фигура еврейского торговца… становится весьма распространенной на всей территории Вавилонской, а затем и Персидской империи.

Что очень важно: «торговые точки», создаваемые еврейскими купцами в разных странах и городах, становились одновременно «точками кристаллизации», вокруг которых под действием мощной религиозной «доктрины-инструкции» складывались еврейские общины, – зарубежная «корневая система» Иерусалимского храма-банка, центра Иерусалимского периода накопления.

П.Люкимсон пишет об этом аспекте заграничной торговой деятельности евреев: «…строгие религиозные предписания вынуждали таких еврейских купцов создавать в этих странах свои гостиницы и постоялые дворы, вследствие чего часть торговцев начинала в них оседать, становясь тем ядром, вокруг которого постепенно образовывалась еврейская община, также специализировавшаяся на торговле и финансовой деятельности»^{^[20]} (Катасонов, 2015, С.133).

Успех евреев в торговле отчасти можно объяснить тем, что многие другие народы, особенно проживавшие на территории нынешней Европы, относились к этому виду деятельности как «низкому», «презренному» (торговля с целью наживы приравнивалась к ростовщичеству). Сама по себе эта деятельность, связанная лишь с оборотом товаров и денег, не могла ни по каким признакам считаться производительной, производящей какие-либо материальные продукты. Поэтому большинство работающих тяжко изо дня в день людей относились к занятым в этой сфере с неприязнью, граничащей с презрением. Подобное отношение существовало и в древние времена, сохранилось оно и в Средние века. Об этом писал Цицерон: «Презренным надо считать тех, кто покупает у купцов для немедленной перепродажи, они ведь ничего не заработают, если не будут сверх меры лгать, а нет ничего позорнее пустозвонства»^{^[21]} (Катасонов, 2015, С.132-133).

Только в период широко разросшегося по миру капиталистического этапа мещанского способа производства, после того как мораль, право, религия, наука, искусство претерпели достаточную деформацию от тотальной собственности капитала, презренные прежде занятия подавались массовому обывателю как «достойные» и даже «выдающиеся». Однако перемены в формировании восприятия торговли и ростовщичества не изменили их существа, пусть даже мораль, право, искусство и религия давно уже втянулись в товарно-денежный оборот.

Итак, механизм национально-религиозных общин формируется, иудеи расселились вдоль всего Средиземноморья. Необходимо придать целостность их «рассеянному состоянию»: отработать историческую и психологическую составляющую выживания народа, снабдив его великой историей и великолепными героями, и закрепить все это в священных источниках и толкованиях, адаптированных для целей носителей власти и собственности.

Дальше >>

1 • 2 • 3 • 4 • 5• 6 • 7

<< Назад • Дальше >>

III. Деловые операции Храма

Видимая часть бизнеса

Невидимая часть бизнеса храма

Примечания