Проект Остров Льда_Иерусалимский цикл накопления

Израильский историк, Шломо Занд решил изучить первоисточники: Талмуд, греческие, римские и арабские хроники, а также работы первых еврейских историков современности, и пришел к следующему заключению: нет исторических доказательств того, что еврейская диаспора сформировалась вследствие насильственного рассеяния евреев из Израиля в 70 году н.э. (Занд, 2010).

По мнению историка, мысль о еврейском этносе (группе людей, генетически связанных друг с другом) родилась на Ближнем Востоке, и эта теория ничем не подтверждена и опасна, так как использует понятие нации, основанное на расовых признаках. Из земли израильской 2000 лет тому назад не народ эмигрировал, а распространилась религия, считает Занд. Таким образом, сегодняшние евреи являются потомками тех народов и народностей, которые сотни и тысячи лет назад приняли иудаизм. А вот в случае с некоторыми палестинскими арабами можно, полагает Занд, напротив, говорить о родственных связях с евреями, которые жили на израильской земле 2000 лет тому назад.

Главная идея Занда заключается в том, что еврейство сформировалось из многих религиозных групп, и лишь при написании сионистской истории было «переименовано» в «нацию». Тезис об изгнании евреев из Израиля был придуман христианством, а идея «возвращения на землю предков» – модель, рожденная сионистской историографией. По мнению Занда, еврейские общины на территории Европы, Северной Африки и Азии образовались благодаря переходу людей разных этносов в другую веру.

Не было никакой культуры единого народа. Родиной еврейского национального движения Занд считает Восточную Европу и «идишский народ», который в ходе еврейского просвещения присвоил себе этническую нерелигиозную идентичность. В прошлом веке в Израиле с развитием сионизма сформировалась и новая иудео-израильская культура, правомочность которой Занд нисколько не оспаривает.

Опираясь на многочисленные факты, Занд в своей книге описывает возникновение исторических мифов, которые были сформированы сионистской историографией и прочно вошли в систему образования в Израиле.

Речь в первую очередь о мифе под названием «галут» (изгнание), по которому еврейский народ был рассеян по миру, и о ссылках на Библию в качестве серьезного исторического источника.

Занд, исследовал исторические описания евреев, существующие на сегодняшний день, и наткнулся на работы немецких историков XIX века – Исаака Йоста и Леопольда Цунца. Они считали Библию таким же незначительным историческим источником как, к примеру, древнегреческую легенду «Одиссея». Еврейская история была не общенациональной, а историей религиозных общин.

В конце XIX века немецкий историк еврейского происхождения Генрих Грец начал свой труд с возвращения евреев из Вавилона в VI веке до н. э., используя при этом Библию. Следом появились работы Симона Дубнова и Сало Барона, которые предприняли попытку написать систематическую национальную историю народа. И евреи из религиозной общности превратились в национальную.

По вопросу галута, самого большого мифа сионистской историографии, Занд пишет, что римляне не предпринимали никакой массовой депортации евреев после разрушения Второго храма в 70 году н.э. Исключение составили 90 тысяч военнопленных, описанных еврейским летописцем древности Иосифом Флавием.

Занд выяснил, что ни один серьезный историограф не писал о галуте и не существует ни одного исследования на тему расселения евреев в I веке. При этом данная легенда считается фундаментальной основой еврейской истории. Любой ребенок в Израиле знает, что евреи были рассеяны по свету в 70 году. Среди мифов сионистской историографии галут считается первой Катастрофой. При этом не существует ни одного научного труда о первой Катастрофе.

Вывод историка состоит в том, что галут был придуман не евреями, а христианами в начале III века, и на определенном этапе этот религиозный миф был перенят и евреями. Позже его подхватило и раздуло сионистское движение.

Затем Занд показывает, что не было никакого народа, который эмигрировал 2000 лет тому назад из Израиля. По миру распространилась религия. Еврейское общество было в то время аграрным, из него не происходило больших внешних миграций. Но это общество породило иной по своему качеству вид миграции – распространение монотеизма.

«Иудаизм, – говорит Занд, – начиная со II в. до н.э. является прозелитским монотеизмом. В I–II веках до н. э. хасмонеи насильственно обращали в свою веру всех, кого завоевывали. Затем началось дальнейшее распространение иудаизма по территории Египта, Малой Азии, Северной Африки и Древнего Рима. Таким образом, не было никакого распространения народа, то есть не было никакой диаспоры народа, а была диаспора религии» (Занд, 2010).

Этот тезис, по мнению Занда, подтвержден греческими и латинскими хрониками, в которых есть многократные ссылки на обращение евреями других народов в свою веру. И Гораций, и Светоний, и Тацит – почти все говорили об иудаизме как о прозелитской, или, по-современному, «вирусной» религии. И корни ненависти раннего христианства к иудаизму, по мнению Занда, именно в этом конкурирующем прозелитизме. Хотя точнее было бы говорить о крайней нетерпимости адептов иудаизма к сторонникам христианства, поскольку последние также «посягнули» на монотеистическую монополию религии евреев.

В Талмуде Занд также нашел множество высказываний о прозелитском обращении в иудаизм. Но самым важным аргументом в пользу своей теории ученый считает демографию. Сегодня мы знаем, что во времена существования иудейского царства в I веке до н. э. там проживало около 800 тысяч человек. Но в I веке количество евреев по всей территории Средиземноморья и в Вавилоне возросло до 4 миллионов человек. Что привело к такому стремительному росту? Такое увеличение рождаемости за 200 лет исключено» (http://www.evreyskaya.de/archive/artikel_891.html).

Более того, по мнению И.Белкинда, многочисленные более поздние восстания – от восстания Бар‑Кохбы до галилейского бунта в начале VII века – ясно указывают, что большая часть народа еще долго продолжала жить на своей земле: «Страну покинули лишь верхние слои общества, мудрецы, толкователи Торы, которые предпочли религию родине… Быть может, так же поступила и большая часть легкого на подъем городского населения. Однако земледельцы остались на своей земле…».[1] (Занд, 2010, с.156). Именно городское население, обладающее городскими ремеслами и промыслами, может легко перемещаться по городам и странам, вдоль «сетей» религиозно-национальных общин, имеющих относительно замкнутый финансовый и юридический контур, что не мешает им интегрироваться в любое общество.

Эпическая история: от Иерихона до царя Соломона

В результате проводимых в течение нескольких десятилетий раскопок ученые пришли к выводу, что «великие события, описанные в Священном Писании, никогда не происходили», пишет Ванна Ваннуччини в своей статье (Vannuccini, 2014).

Данные, полученные в результате многолетней работы израильских археологов на местах событий, описанных в Священном Писании, радикально отличаются от того, о чем рассказывает Библия. Например, вовсе не израильские священнослужители семидневным хождением вокруг стен и звуками своих труб разрушили стены Иерихона. Стен просто-напросто не было.

Поселения Ханаана, Земли обетованной израильтян, не были «большими», как об этом говорится в Библии, и не были обнесены стенами, поднимавшимися до небес. «Поэтому героизм завоевателей, которых якобы сражались с превосходящими их силами хананеев, не что иное, как теологическая реконструкция, лишенная какой-либо фактической базы, - говорит археолог Зеэв Херцог, один из известных профессоров факультета археологии Тель-Авивского университета. - Таким образом, на основании всех полученных нами результатов, большая часть ученых в области археологии, библейских исследований и истории еврейского народа сходятся во мнении, что события, описанные в Библии, не были историческими фактами. Это легенды... Речь идет о настоящей научной революции…

…Археология стала национальным хобби в 1950-е и 1960-е годы. ... Это стало коллективным увлечением… Так мы копали и копали. Постепенно стали появляться первые противоречия. В конечном итоге, все эти раскопки привели к тому, что стало ясно: израильтяне никогда не были в Египте, никогда не бродили по пустыне, никогда не завоевывали землю, чтобы потом передать ее Двенадцати коленам израилевым. Ни одно из центральных событий истории евреев не подтверждалось тем, что мы находили, - рассказывает ученый. - Исход, например, мог касаться всего лишь нескольких семей, история которых затем была расширена и «национализирована» по теологическим соображениям» (Vannuccini, 2014).

Самым сложным для осмысления моментом для тех, кто всегда верил в Библию, стал исторический документ о том, что великое Царство Давида и Соломона, ставшее, согласно Писанию, высшей точкой политической, военной и экономической мощи народа Израиля, царство, которое, согласно Книги Царей, простиралось от берегов Евфрата до Газы, является, по словам профессора Херцога, «историографическим, не соответствующим реальности построением».

«Величие Царства Давида и Соломона – эпическое, не историческое. Быть может, последним доказательством этого является то, что мы так и не узнали, как оно называлось, - говорит Херцог. – Иерусалим весь перекопан. Раскопки дали впечатляющее количество материалов, относящихся к периодам, предшествующим и последующим существованию объединенного Царства Давида и Соломона. Ничто не подтверждает факта существования Царства, ни один глиняный осколок. И это не значит, что археологи искали не в том месте. Они получили многочисленные свидетельства того, что во времена Давида и Соломона Иерусалим был большим поселением, в котором не было ни центрального храма, ни царского дворца.

Давид и Соломон были главами племенных княжеств, контролировавшими небольшие районы, Давид - в Хевроне, Соломон - в Иерусалиме. Одновременно с этим на холмах Самарии возникло отдельное государство. Израиль и Самария были изначально двумя отдельными, порой враждующими между собой царствами» (Vannuccini, 2014).

Величие Истории иудейского народа необходимо было в психолого-пропагандистских целях для придания письменному тексту, книге, абсолютной, непогрешимой значимости истины, освещенной авторитетом Моисея и всех пророков.

Кроме того, можете себе представить, какую колоссальную психологическую нагрузку может испытывать народ, который его религиозные вожди, священники называют богоизбранным, внушают ему с младых ногтей мысль о его особой миссии. При этом сами священники храма практически исполняют эту миссию так, как они ее усвоили: накопление богатства храма, ради его величия, процветания, расширения могущества веры и т.д. НО при чем здесь единый бог и избрание народа «израильского» для великих дел???

Вполне допустимо, что Миссия народа была не в том, чтобы беспрекословно следовать предписаниям и указаниям священников иудаизма, ссылающихся на «отредактированные тексты» священных книг. «Спектакли» Исхода, странствий по пустыне, завоевание земли Хананейской действительно имели место, были гораздо скромнее по масштабу, но исполнены колоссального смысла и значения, поскольку они проецировали события будущей истории всего человечества через этот маленький многострадальный народ.

Важность и необходимость «внешних событий» состояла в другом, внутреннем действе – в революционном преобразовании всего человечества. Идеология «из Рая», «израильская» идея Царствия Небесного, Золотого Века, который и был тем самым Камнем, Коммунизмом.

Именно об этом Царствии Небесном, о Коммунизме заповедовал Бог Моисею в камне скрижалей, ибо другого царствия небесного на земле не будет, для всех. Именно это царствие предназначены были строить «изряильтяне», рассеянные по миру в пространстве и во времени. Из жизни в жизнь, выданне к рождению в разных народах и территориях, эти «изряильтяне» будут нести Ковчег Завета, продвигать и отставивать идею Коммунизма, как будущего всего человечества.

«Камень», как известно, был «отвергнут строителями» и не положен в основание Нового Строя. Соответственно Храм Божий – эта метафора коммунистической формации, хозяйственного способа жизни победившего, преодолевшего отношения Собственности – до сих пор воспринимается как религиозный образ. Храм социализма-коммунизма не был возведен должным образом. Сталинский рабский «социализм», как и любой аналогичный ему, ни разу и близко не были к коммунизму. Это означает, что «строители прошли мимо» краеугольного камня (Лаврова В. 1994).

Тем не менее, именно идеология иудаизма, как свода законодательных, налоговых, финансовых и социальных правил для множества общин прекрасно послужили целям храма-банка, обеспечивая приток средств в бюджет храма и дополняя другие источники его многообразного накопления. Религия, адаптированная к задачам Банка, оказалась одержимой

«жаждой искусственной священной родословной» (Занд, 2010, с.187), исправно «плодоносит» по сей день. Она служит прекрасным обоснованием и «основанием» для захвата новых территорий, которые были обещаны определенному народу. Оговоримся, что религия не создает народ, а, как и во все времена до того, остается его «опиумом», то есть зельем довольно опасным, к тому же эксплуатирующим веру человека.

Реальность

Согласно еврейской традиции, записанной в Торе, еврейский народ сформировался в результате Исхода из Египта и принятия Закона Торы у горы Синай.

Вся историческая судьба народа – это «кочевая жизнь», поиск земли обетованной, отыскание ее, потеря и новый поиск.

Где может находиться земля обетованная торговцев, менял или банкиров? Разумеется, там, где потоки товаров и денег самые мощные, концентрированные. Каждый из людей, иудеи не исключение, находит свою обетованную землю.

Созданный после вавилонского плена закон предусматривал легализацию ростовщической деятельности евреев в случае, когда заемщиками являются инородцы и иноверцы.

В частности, в Книге Второзакония говорится: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего‑нибудь другого, что [можно] отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею» (Втор. 23:19, 20). В той же книге еще раз евреям внушается принцип двойных стандартов: «С иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости» (Втор. 15:2, 3) (Катасонов, 2015, С.33-34), хотя ростовщики вовсе не гнушались процентом, заработанным на своих сородичах.

Установка на поощрение ростовщической деятельности евреев среди других народов означала легализацию паразитизма как принципа устройства еврейского общества и общин рассеяния. Г.Чамберлэн отмечает, что еще до вавилонского пленения религиозная верхушка Иудеи приобрела вкус к паразитическому существованию.

Паразитизм прижился и потому, что на территории Иудеи находился Иерусалимский храм, и десять израильских колен, проживавших в соседнем государстве (Израиле), фактически оплачивали на протяжении более века безбедное существование иерусалимской верхушки. Вавилонский плен лишь усилил эту склонность [религиозно-финансового ядра] евреев Иудеи к праздной и сытой жизни^{^[2]}.

Мощные «скрепы» народа – жесткая религиозная и законодательная регламентация всей жизни, ритуалы, подчинение идее «храма», сбора средств и пожертвование их через общину.

При этом Иудея того времени была типичным тоталитарным обществом: действия каждого человека находились под контролем религиозной верхушки, которая опиралась на свою широкую агентуру на местах (система доносительства в Древней Иудее была развита до совершенства). Не могли укрыться от внимания иерусалимской Храмовой Корпорации и сколь‑нибудь существенные финансовые потоки.

Выражаясь современным языком, в стране существовал очень эффективный «финансовый контроль». Поэтому любой богатый иудей, занимающийся бизнесом (если это не была откровенная контрабанда), должен был «договариваться» с иерусалимской храмовой верхушкой. Такие договоренности могли только покупаться. А формы оплаты могли быть разные.

Во времена Иисуса Христа иерусалимская храмовая верхушка не обладала абсолютным духовным авторитетом. Вместе с тем в различных источниках содержатся сведения о «добровольных дарах» богатых евреев храму. Вероятно, таков один из способов оплаты благосклонного отношения со стороны жрецов храма или возможного участия в операционной деятельности финансового храма. Взятки и «благотворительные» подношения во все времена не являются экзотическим делом. Почему же этого не могло быть в Иудее? (Катасонов, 2015, С.134).

Период Мишны и Талмуда (I–VII века н.э.)

На протяжении многих веков создается Танах (еврейское Священное Писание из трех частей: Пятикнижие, Пророки и Писания). При этом Мишна завершена в 200 году н.э. Талмуд иерусалимский завершен около 400 года н.э., Талмуд вавилонский завершен в период 500-600 годов н.э. Поскольку толкование Мишны происходило в Палестине и Вавилонии, то имеются два Талмуда: иерусалимский Талмуд и вавилонский Талмуд.

Любопытно, что вавилонский Талмуд создан именно в Вавилонии (обширной иудейской диаспоре), а вот название «иерусалимский» принялось потому, что с Иерусалимом ассоциировался весь Эрец-Исраэль, а записи создавались на северо-востоке Палестины в городе Тверия, поскольку это был главнейший духовный центр иудеев после изгнания их из Иерусалима.[3]

Разница между Иерусалимским и Вавилонским талмудами очень большая. Различие в том, что работы по созданию Иерусалимского Талмуда не были завершены. А за последующие два столетия, уже в Вавилонии, все тексты были ещЕ раз проверены, появились недостающие дополнения и трактовки. Вавилонские учителя полностью завершили редакцию того текста, что теперь называется вавилонским Талмудом. В обоих талмудах различные подходы к определенным законам, разные трактовки и объяснения, различное количество комментариев к определенным статьям Мишны и т.д.

Исторически, благодаря персидскому содействию евреи еще активнее стали распространять структуры и идеологию Иерусалимского периода накопления по всему пространству Средиземноморья, устраивая свои торговые фактории. Вокруг факторий, в свою очередь, складывались иудейские общины со своими органами управления и институтами (советы, суды, синагоги, школы), поскольку религиозно-национальный фактор в организации накопления капиталов был определяющим. Более того религиозная (по форме) основа, оказалась цементирующим фактором для национально-государственных структур, отходящих от единого ядра Храма-банка со множеством функций, включая государственные, религиозные, финансово-бюджетные, военные и идеологические.

Религиозно-финансовая диктатура Храма во главе со священниками, служащими Банка, оказывается наиболее адекватной политической и экономической системой организации жизни в Иудее и в общинах диаспоры. Религиозные, они же финансовые, правила жизни составляют элементы «добровольной самодиктатуры» народа. Денежные и налоговые потоки, «заряженные» тщательно выверенной религиозной пропагандой, ритуалом и атрибутикой, скрепляют как единая кровеносная системы тело иудейского общества и всех «иудеев» расселения. Такая структура великолепно выполняла функцию инструмента Иерусалимского периода накопления капитала.

Единая религия, оказавшаяся не только одной из форм общественного сознания народа, но целым кластером идеологических догм и структур, укрепляла еврейские общины, развивала духовную жизнь народа в отсутствие собственного государства. Создание канонического литературного корпуса, определяло мировоззренческие установки каждого еврея, или считающего себя таковым по вере. В этом состояла религиозно-национальная кодировка сознания с акцентом на религию, а не на «нечеткую» национальность.

Такова в сжатом книжном виде (Мишна и Талмуд) идеологическая упаковка данного цикла накопления, в которой так эффективно соединились «религиозная составляющая», эксплуатация веры людей в Бога, с целями текущих и перспективных товарно-денежных операций, проводимых священниками при храме-банке и вождями общин диаспоры.

Отредактированные священные книги

Английский ученый Г.Чамберлэн^{^[4]} писал: «Древние христиане отлично знали, что Ветхий Завет – обработанный продукт позднейшего времени».^{^[5]} (Катасонов, 2015, С.29)

Иначе говоря, Библия отредактирована так, как это было нужно священникам храма-банка, их налоговым агентам-мытарям, торговцам, менялам, ростовщикам – всей многочисленной армии служителей собственности, а также «религиозным» идеологам, законодателям и пропагандистам организуемого в плановом порядке иерусалимского цикла накопления.

Тот документ, который был подготовлен пророками Ездрой и Неемией и который стал конституцией еврейского народа (Пятикнижие, или Тора), по мнению Чамберлэна, находился в очевидном противоречии с поучениями таких израильских пророков, как Илия, Осия, Михей, Исайя, Иеремия. «Лишь из резкого контраста между их [пророков] учением и постановлениями иерусалимских теократов становится ясным, до какой степени еврея сделали иудеем»^{^[6]}.

Г.Чамберлэн так описывает процесс создания новой идеологии и нового законодательства евреев после вавилонского плена: «Духовенство принялось за сооружение искусственного здания (Торы): Второзаконие было дополнено (в особенности одиннадцатью первыми, столь эффектными, историческими главами).

Затем составили так называемое «законодательство священников» (всю книгу Левит, три четверти книги Чисел, половину книги Исход и приблизительно одиннадцать глав книги Бытие). Кроме того, в это же время были собраны и составлены книги Ветхого Завета из разных источников в том виде, в каком они дошли до нас, конечно, – после тщательного их пересмотра, очищения и дополнения…».^{^[7]}

Книга Исход: «И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши, и сыновья чужеземцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа – служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их» (Ис. 61: 5–6).

Речь в законе не просто об эксплуатации инородцев и иноверцев, но о прямом их порабощении. Книга Левит: «А чтобы раб твой и рабыня твоя были у тебя, то покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас. Также и из детей поселенцев, поселившихся у вас, можете покупать, и из племени их, которое у вас, которое у них родилось в земле вашей, и они могут быть вашей собственностью. Можете передавать их в наследство и сынам вашим по себе, как имение; вечно владейте ими как рабами. А над братьями вашими, сынами Израилевыми, друг над другом не господствуйте с жестокостью» (Лев. 25: 45–46) (см. Катасонов, 2015, С.33).

Можно даже усмотреть в тексте замах на мировое господство, но это не более чем озвучивание перспективного плана расширения границ накопления, захвата новых рынков и территорий военными или финансовыми методами. Денежные операции в данном контексте есть сухой остаток, квинтэссенция идеи и практики торговой экспансии с условным (или «духовным») центром в Иерусалиме. К финансовым операциям, в конечном счете, скатывается любое развивающееся по своей логике до определенного уровня накопление. Ростовщичество, к примеру, не стоит вырывать из контекста и рассматривать как единственное средство достижения цели священников-банкиров и их единомышленников в данном обществе, хотя о данном финансовом инструменте говорится в «священных» книгах.

Книга Второзакония: «Ибо Господь, Бог твой, благословит тебя, как Он говорил тебе, и ты будешь давать взаймы; и господствовать будешь над многими народами, а они над тобой господствовать не будут» (Втор. 15:6).

Народ волею судьбы, пребывающий в состоянии поиска земли обетованной, терпящий лишения, сражающийся за свободу против рабства не может не вызывать уважения. Но важно понимать, что ясность цели – поиск обетованной земли – еще не означает понимание результата исканий. В итоге общая, казалось, цель задействует разные средства. Один находит материальное богатство для себя лично, другой ищет счастливой жизни и свободы для всех, порой ценой своей жизни.

Для тех, кто поражен болезнью собственности личный достаток в любом Городе и есть обещанная их богом земля. И она не обязательно здесь должна совпадать с родиной. Для торговцев и ростовщиков родина и земля обетованная там, где есть деньги и/или возможность заработать больше и больше. Город, в котором есть рынок, типичный храм, торговые пути, вполне может стать их «парадизом», местом их счастья и судьбы накопления.

В обозримой для нас истории Иерусалимский период накопления, зафиксированный, так или иначе, в рукописных документах, создал прецедент, или первую задокументированную Волну накопления, вышедшую за пределы своей территориальной ограниченности.

Структуры, форматы, принципы и даже идеологические конструкции такого «технологически и организационно» устроенного стяжательства были далее многократно повторены в течение I-XX веков нашей эры, докатившись до новейших глобальных метаморфоз концентрации капитала. Собственность, как развивающееся отношение, диктует свои законы, вернее подчиняется объективным законам, из которых важнейший – всеобщий закон капиталистического накопления, открытый К.Марксом.

Первые религиозно-научные источники идеологии накопления не были такими многочисленными и разнообразными как современные, но они исправно выполняли задачи обработки общественного сознания всех социальных слоев того времени. Книги (в пересказе грамотных священников) убеждали людей в благом деле банковского накопления, организованного как сбор податей «на храм» и превращающего храм в обособленную финансовую корпорацию, достаточно крупную и мощную.

Книги, оформлявшие обычные налоговые и денежные операции в формы национально-религиозного «священнодействия» гарантировали безусловный успех Иерусалимского периода накопления капитала.

Вот почему эти тексты, как признают многие историки, были переписаны с исправлениями (с существовавших ранее еврейских источников) в течение нескольких десятилетий после завоевания Вавилона персидским царем Киром (Катасонов, 2015, С.29). Вставки, замены, изъятия текста – типичные приемы обращения с любыми, в том числе и со священными книгами для переформатирования их под задачи и функции правящей власти или, к примеру, храма как банка. При этом «отредактированные тексты» оказались наиболее упоминаемыми, «цитируемыми» и используемыми на практике в течение не одного века, порой даже без указания первоисточников.

Искажения текста отражают изменения в сознании разбогатевшей верхушки иудеев, произошедшие под влиянием плена, вавилонской и персидской религии и идеологии,^{^[8]} допускавшей человеческие жертвоприношения. Данное обстоятельство только усиливает представление о религиозно-идеологической составляющей «финансового фундаментализма» религии «иудеев», как бесчеловечной концепции добывания богатства оправдывающей все средства и любые человеческие жертвы.

Хотя правильнее было бы говорить о мутации сознания жреческой и торгово-финансовой элиты, решившейся «адаптировать» текст священных книг Моисея и пророков для целей накопления капитала в товарной и/или денежной форме. Капитал, несмотря на свои еще незрелые формы, отвоевывал нишу для передового вида собственности.

Конкуренция храмов в борьбе за налоги

Иерусалимский храм окончательно был превращен в единый культовый центр всех колен израильских. Однако вожди Иудеи радовались недолго. Еще в 722 году до н.э. Израиль был захвачен ассирийцами. Их царь Саргон депортировал 10 израильских колен и рассеял их по бескрайним просторам своего царства. Территория Израиля была заселена пришельцами; «все они, – по мнению американского исследователя Дж.Коннера, – были неевреями и в большинстве своем принадлежали к арийской расе»^{^[9]} (Катасонов, 2015, С.72), но храм остался центром притяжения.

Борьба за сохранение и расширение «налоговой базы» Иерусалимского храма обусловлена существованием других религий и, соответственно, их культовых сооружений, где официально принимаются подати, а также благотворительные пожертвования.

Альтернативные храмы рассчитывали переориентировать часть еврейского общества на себя. Инициаторы строительства альтернативных храмов рассчитывали на получение хотя бы доли того денежного «пирога», который доставался Иерусалимскому храму. (Катасонов, 2015, С.69).

Для подрыва влияния Иерусалима, основатель северного царства Иоровоам I восстановил старинные храмы в Бет‑Эле и Дане.^{^[10]} Падение северного царства под натиском ассирийских завоевателей укрепило роль Иерусалимского храма как духовного центра всех евреев. Постепенно удалось подавить все формы язычества не только в Иудее, но и на той территории, которую некогда занимал Израиль. Правда, по мнению некоторых исследователей, далеко не все «религиозные точки» (жертвенники) на территории северного царства (Израиля) были языческими; в некоторых совершались молитвы и жертвоприношения единому Богу Израиля.

Как отмечают некоторые исследователи истории еврейского народа, жреческая верхушка Иудеи в 701 году до н.э. приступила к созданию собственной версии еврейской монотеистической религии – иудаизма.

Именно в тот год ассирийская армия Сенахириба, в течение длительного времени осаждавшая стены Иерусалима, сняла свою осаду города. Жрецы Иерусалима и многие простые жители города увидели в этом «божественное чудо», которое произошло якобы потому, что Иерусалимские жрецы обладали особой «святостью». Ощущение такой «богоизбранности» дало Иерусалимским жрецам уверенность в своей правоте и непогрешимости; они начали уверенно и решительно «перекраивать» еврейскую религию монотеизма с учетом своих земных интересов. Этот процесс формирования иудаизма в основном завершился после вавилонского плена, когда иудейские жрецы создали свой свод законов под названием Тора (Катасонов, 2015, С.70-71).

Одно из важнейших положений этой новой религиозной модификации евреев сводилось к следующему: поклонение Богу возможно лишь в одном месте на земле – в Иерусалимском храме, лучшем из тогдашних мест для веры или для хранения богатства. В этой связи английский исследователь Г.Чамберлэн писал: «Между 701 годом и 586 годом до Р.Х., в котором был разрушен Иерусалим, прошло больше столетия; в течение этого времени идея иудейства могла достигнуть своего полного развития.

Пророки и священники, взявшие теперь бразды правления в свои руки, основательно использовали этот срок. Невзирая на либеральную реакцию царя-идолопоклонника Манасии, они сначала добились изгнания всех других богов, а затем сумели вселить народу безумную мысль, что Богу можно поклоняться лишь в одном Иерусалиме; вследствие этого царь Иосия разрушил жертвенники «на холмах» и все другие алтари, составлявшие предмет народного поклонения»^{^[11]} (Катасонов, 2015, С.71).

Позднее, во II веке до н.э., некто Ониас, сын иудейского первосвященника, построил храм Яхве в Египте. Там, как известно, в те времена была уже огромная еврейская диаспора, которая регулярно посылала храмовую подать в Иерусалим. Ониас заручился при этом поддержкой царя Птолемея Филометра (173–146 гг. до н.э.).

За пределами Палестины (отчасти в самой Палестине) иудеи говорили на языках эллинов – греческом, латинском. Ко времени Христа между иудеями не было уже ни кровного, ни культурного единства. Всех иудеев объединяла лишь религия, причем, по мнению Каутского и других, она сложилась и оформилась в виде Пятикнижия, или Торы лишь после вавилонского пленения: «Эта религия, данная будто бы путем откровения праотцам Израиля, а в действительности зародившаяся в изгнании и развивавшаяся после него, теперь стала наряду с торговым оборотом, самой крепкой связью иудейства, единственным признаком, который отличал его от остальных народов».^{^[12]}

Однако уже до этих времен принадлежность к евреям также стала предметом особого внимания и у пророков, и у законодателей народа.

В период до разрушения Первого Храма, когда евреи постоянно жили на принадлежащей им земле и еврейская национально-религиозная община жила устойчивой и полноценной жизнью. Евреем являлся всякий, кто принадлежал к еврейскому национально-религиозному сообществу, даже если он не происходил от одного из колен Израилевых. Положение принципиально изменилось после возвращения из вавилонского пленения (538 год до н.э.). Падение Израильского, а затем и Иудейского царств сопровождалось насильственным, как утверждают историки иудаизма, выселением захватчиками части еврейского населения и переселением в Землю Израиля неевреев.

Следствием этого были смешанные браки, угрожавшие дальнейшему существованию еврейского народа, и ослабление национально-религиозного самосознания у евреев, остававшихся в стране. В результате Ездре и Неемии приписывают распространение запрета Библии на смешанные браки на все окружавшие евреев народы (Езд. 9-10; Неем. 10:30, 13:23-27).

Принадлежность к общине определялась теперь в первую очередь на основании религиозного критерия, и община признавала своими членами лишь тех, кто принимал на себя религиозные обязательства. Строго религиозный критерий еврея, введенный Ездрой и Неемией, привел к культурно-религиозному обособлению евреев от языческого мира.[13]

Очевидно, что иудеи не могли жить повсюду – от Азии до Африки, от Европы до Кавказа ни с кем не смешиваясь, даже «под страхом смерти». Поэтому не может быть речи о евреях как о «едином народе». Это один из множества мифов, или химер, существующих в головах иудейских идеологов «единой нации».

Постепенно силовое насаждение иудаизма замещалось «ползучим», «добровольным» прозелитизмом, или, как выразился К.Каутский, «пропагандой» иудаизма. Задача «сетевого маркетинга иудаизма» существенно облегчилась после того, как при первых египетских царях Птолемеях (Сотере и Филадельфе) был сделан перевод Ветхого Завета на греческий язык, и многие образованные люди того времени смогли читать так называемую Септуагинту^{^[14]}и приобщаться к мировоззрению иудеев (Катасонов, 2015, С.78).

Очевидно, что «сетевой храм» Иерусалима, ответвления которого через религиозные по форме общины проросли во все крупнейшие города тогдашнего Средиземноморья, обошел в конкурентной борьбе другие храмы-банки.

Еврейская диаспора: политическое и экономическое влияние

Еврейские вожди управляли не только Иудеей, их влияние распространялось также на соседние территории и даже все пространство той империи, в состав которой входила Иудея (Персидская, царей Птолемеев, Селевкидов, Римская). Влияние осуществлялось через местные общины, во главе которых стояли раввины, судьи, просто богатые влиятельные евреи. Эти общины были «опорными точками» иерусалимских вождей, разбросанными по обширным территориям Средиземноморья и даже за его пределами.

О географии распространения евреев во времена Иисуса Христа, то есть до разрушения и разорения Иерусалима в 70 году н.э., в «Послании Гаю» еврейского философа того времени Филона Александрийского говорится. Итак, евреи обладали значительным влиянием в следующих местах: Египет, Финикия, Сирия, Памфилия, Киликия, Беотия, Македония, Аттика, Этолия, Коринф и Пелопоннес, также Евбея, Кипр, Крит и земли за Евфратом^{^[15]} (Катасонов, 2015, С.57).

В результате устойчивых миграционных тенденций неуклонно менялась пропорция числа евреев, проживающих в Палестине и за ее пределами, в пользу второй группы. Это обстоятельство еще больше расширяло возможности торгово-финансовых сетей для улавливания стоимости в ходе иерусалимского периода накопления.

«За последние три столетия старой эры в результате эмиграции иудеев из Палестины в Египте, Малой Азии, Греции, Италии, на территориях северного побережья Африки сложились многочисленные иудейские общины‑диаспоры, а относительная численность населения иудейской метрополии постепенно, но неуклонно сокращалась»^{^[16]} (Катасонов, 2015, С.58).

Иудея после вавилонского плена – крошечное государство: его численность не превышала 60-70 тысяч человек. Оценка современного еврейского источника включает число вернувшихся с берегов Вавилона – 42 360 человек евреев плюс 1537 их рабов и певцов (Ездр. 2: 64–65), а также небольшое количество тех евреев, которые оставались в стране в период вавилонского пленения.^{^[17]}

Но и во времена Иисуса Христа Иудея была небольшой провинцией Римской империи, численность населения которой была очень скромной по сравнению со временами, когда евреи жили в эпоху Первого храма в едином государстве Израиль. Так, во времена царей Давида и Соломона численность евреев в Израиле, по оценкам, составляла 1,8 млн. человек.^{^[18]}

А в начале нашей эры численность евреев в Иудее согласно большинству источников составляла лишь 500-700 тысяч человек.^{^[19]} Это примерно 1% тогдашней численности населения всей Римской империи. Численность еврейской диаспоры многократно превышала численность еврейского населения не только Иудеи, но и всей Палестины^{^[20]} (Катасонов, 2015, С.59), что больше напоминает современные «государства-офисы» транснациональных корпораций и банков США и Великобритании, объединяющим принципом которых стали общий язык и универсальные наднациональные денежные единицы.

Фактически еврейские общины, разбросанные по просторам Средиземноморского бассейна, Ближнего и Среднего Востока, представляли собой филиалы Иерусалимского храма – материнской торгово‑финансовой корпорации.

«Корневая система» Иерусалимского храма врастала в плоть торговли и финансов всякого принимающего иудейские общины государства: «Храмовый комплекс Иерусалима, так же, как и храмы Вавилона, представлял собой что‑то вроде банка. Через многочисленные еврейские общины на Ближнем Востоке, бывшие одновременно как бы его дочерними фирмами, храм вел торговые и финансовые операции».^{^[21]}

Страбон, древнегреческий географ, уроженец Амассии Понтийской (середина 60‑х годов до н.э. – 24 год н.э.) писал об иудеях: «Этот народ проник уже во все города, и нелегко найти какое‑либо место на земле, которое было бы свободно от них и не находилось бы под их господством».^{^[22]}

Мощная еврейская диаспора существовала в Риме. Там еще со времен Александра Македонского проживали евреи из Египта; в большом количестве евреи появились после завоевания Иерусалима императором Помпеем.^{^[23]}

Для иерусалимских вождей еврейская община в Риме была козырной картой: они старались договориться с императорами, выторговать для себя какие‑то дополнительные права и привилегии (которых не было у других провинций) в обмен на поддержку со стороны евреев диаспоры (Катасонов, 2015, С.66).

Еврейская община в самом Риме добилась от Юлия Цезаря разрешения на свободу культа, на общинные собрания и даже на необязательность поклонения императорскому изображению. Евреи жили общинной жизнью, построили синагогу. Селились они на низменном берегу Тибра.^{^[24]}

О влиянии «еврейского фактора» на римскую политику писали, например, в те времена Фусций, Овидий, Персий, Цицерон, Тацит, Сенека. Вот, предостережение Сенеки: «Обычаи этого преступного народа распространяются столь быстро, что у них уже есть сторонники во всех странах, и что таким образом побежденные навязывают свой закон победителям»^{^[25]} (Катасонов, 2015, С.67).

К.Каутский: «Цезарь не только терпел иудеев, но и оказывал им покровительство, при его постоянных долгах и денежных затруднениях, объясняется гораздо проще, хотя и не так возвышенно. Деньги стали решающей силой в государстве. И Цезарь защищал иудеев потому, что у них были деньги, потому что они были ему полезны и могли еще принести пользу…».^{^[26]}

Между тем у иудеев не все получалось в Риме гладко. Римлян возмущало слишком активное их вмешательство в политическую жизнь Италии, а также ростовщическая деятельность, делавшая должниками евреев многих местных жителей. Периодически возникали стихийные выступления против евреев, которые иногда приводили даже к изгнанию евреев из Рима.

Если при Юлии Цезаре и императоре Августе евреи как в Риме, так и в Палестине себя чувствовали очень комфортно, то при императоре Тиберии ситуация меняется. Иосиф Флавий описывает, как при Тиберии вскрылись обстоятельства жульничества одного иудея, который проводил работу по сбору пожертвований в пользу Иерусалимского храма среди знатных римлян и присвоил одно богатое пожертвование.

Кончилось тем, что Тиберий попросил иудеев оставить город, а четыре тысячи евреев были отданы в солдаты и направлены служить в Сардинию. Гонения на евреев были и при следующем императоре, Калигуле (37-41 годы); при следующем за Калигулой императоре Клавдии (41-54 годы) они были вновь изгнаны из Рима. (Катасонов, 2015, С.68).

«Иерусалимские князья» и Иерусалимский храм

По мере того как иерусалимский цикл накопления поднимался к своей высшей точке, преодолев стадию материальной экспансии и достигнув стадии финансового накопления, обозначилась очевидная и неотвратимая для всех последующих циклов «сгущений капитала» особенность социального расслоения общества.

Чем беднее становился народ, чем сильнее сказывалась его нищета, тем рельефнее бросались в глаза те немногие лица, которые владели большими богатствами и окружали себя чисто восточной роскошью… Современные Христу еврейские богачи слыли под именем «иерусалимских князей», проживали в Иерусалиме в собственных дворцах, устройством и роскошью напоминавших дворцы римских кесарей, а для летнего отдыха и увеселений устраивали еще загородные дачи»^{^[27]} (См. Катасонов, 2015, С.135-136).

Кто такие «князья Иерусалима»? В состав «иерусалимских князей» входили: а) первосвященник, члены его семьи, священники и левиты, управлявшие казной храма (жреческая олигархия); б) наиболее богатые мытари – те, кто в Евангелии называются «начальниками мытарей» (фискальная олигархия); в) ростовщики, землевладельцы, крупные торговцы (финансовая олигархия) (Катасонов, 2015, С.136).

Общее руководство храмом и храмовой казной осуществляли первосвященники и часть священников, образующих ближайшее окружение первосвященника (потомки Аарона – когены, коханим). Согласно историческим источникам к жреческой верхушке Иерусалима относилось примерно 1500 священников, имевших право на получение десятины^{^[28]} (Катасонов, 2015, С.138-139). В итоге получается структура во главе с первосвященником, с функциями председателя правления банка «Акционерное Общество “Храм”», Совет управляющих банком, 1500 членов «АО «Храм» с полномочиями, привилегиями (по аналогии с привилегированными акциями) принятия решений по финансовой и административной линии.

«В эллинистическо‑римскую эпоху коханим [священники] становятся высшим классом страны, первосвященник – фактически главой страны, а государственно‑административный аппарат формируется в основном из коханим… Вплоть до прихода Хасмонеев к власти первосвященник представлял народ Иудеи перед эллинистическим монархом. На первосвященнике лежала ответственность за храмовую службу, за сбор налогов, за безопасность и водоснабжение Иерусалима»^{^[29]} (Катасонов, 2015, С.139).

Именно в период власти Хасмонеев четко обозначается деление коханим на две партии – саддукеев (административно‑политическая верхушка) и фарисеев (священников, претендующих на духовное лидерство в обществе). Хотя фарисеи внешне соблюдали благопристойность, они были не менее алчны, чем саддукеи, и стремились захватить контроль над народом Иудеи, Иерусалимским храмом и храмовой казной. Христос обличал фарисеев в этих замаскированных устремлениях: «Господь сказал: ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства»^{^[30]} (См.: Катасонов, 2015, С.139).

Жестокая внутренняя борьба раздирает всякую структуру, способную концентрировать власть и собственность. Любая церковная корпорация не является исключением. Поэтому не удивительно, что между верхушкой коханим и левитами всегда велась явная или неявная борьба за политическое лидерство и контроль над казной храма (Катасонов, 2015, С.141). Князья города и Храма в данном случае дают пример такой яростной битвы за власть и богатство. В этом «единстве и борьбе» основного ядра движущих сил развивается иерусалимский период накопления. И конечный след данного цикла теряется во времени, потому что «сетевая структура» храма-банка как бы преодолевает момент своего «официального краха», связанного с разрушением Храма и Иерусалима в начале I века н.э., поскольку рассеяние народа по Ойкумене давно уже состоялось и продолжалось далее без всякой привязке к уничтожению Храма. Инфраструктура торгово-банковской сети существует и продолжает работать и в отсутствие «религиозного центра».

Дальше >>

1 • 2 • 3 • 4 • 5• 6 • 7

<< Назад • Дальше >>

Примечания